Пешее путешествие: Самое долгое пешее путешествие в мире длиной в 11 лет

9 самых продолжительных пеших путешествий — FURFUR

Путешествовать можно по-разному: устроить с друзьями автопробег из Москвы до Монголии и обратно или на велосипеде пересечь всю Европу. Но даже в этих случаях нарушается смысл, заложенный в самом слове «путешествие» — шествовать, то есть идти пешком. Пройти на своих двоих огромные расстояния, преодолевая все трудности, с которыми неизбежно связаны подобные прогулки — задача явно не из лёгких. Тем интереснее познакомиться поближе с людьми, которые всё-таки отважились на подобное путешествие. 

В начале недели двое жителей Ямала Алексей Коротков и Константин Неганов прибыли в Москву из Салехарда, преодолев за 52 дня пешком расстояние в 3 тысячи километров. По этому случаю мы решили вспомнить других исследователей и путешественников, предпочитающих пересекать пустыни, горные перевалы, страны и континенты на своих двоих.

 

Эмма Гейтвуд

в 68 лет в одиночку прошла по Аппалачской тропе

В середине 1950-х жена обычного фермера Эмма Гейтвуд из Огайо прочитала в журнале National Geographic об Аппалачской тропе — сложном пешем маршруте протяженностью в 3500 километров. 68-летняя женщина, мать 11-ти детей, бабушка 23 внуков и прабабушка 30 правнуков не долго думая решила испытать свои силы и отправилась в путь. 

Спустя 142 дня Гейтвуд благополучно добралась до конечной точки маршрута, не имея подготовки и снаряжения: вместо специальной обуви у путешественницы были обычные кеды, вместо палатки и спального мешка — занавеска для ванной и армейское одеяло. Без карты и компаса, собирая еду в лесу, Гейтвуд сделала то, что под силу далеко не каждому здоровому мужчине. А потом повторила тот же маршрут спустя пять лет и третий раз, когда ей исполнилось 75.

Помимо перехода через Аппалачи женщина преодолела много других, менее сложных перевалов, пройдя пешком в общей сложности около 15 тысяч километров. За эти подвиги Гейтвуд по праву называют основоположником целого направления в туризме, получившего название легкоходство.

 

 Соня и Александр Пуссан

пересекли пешком всю Африку

Молодая французская чета Соня и Александр Пуссан начали свой пеший путь 1 января 2001 года в Южно-Африканской Республике. За три года и три месяца супружеская пара пересекла весь континент от Мыса Доброй Надежды до озера Тиберии, пройдя Южную Африку, Зимбабве, Мозамбик, Малавию, Танзанию, Кению, Эфиопию, Судан, Египет и Израиль, преодолев в общей сложности 14 тысяч километров.

Вес рюкзаков исследователей не превышал десяти килограммов. Там были лишь фотоаппараты, видеокамеры, плащи от дождя и москитные сетки, а пищей с ними делились местные жители. За 1174 дня своего похода Пуссаны побывали в гостях у миллиардеров и преступников, пообщались с африканскими колдунами и представителями племён Танзании, ели жареных термитов и приобщались к местной культуре. Результатом их феноменального похода стала документальная лента «Африка Трек», а также две книги.

 

Кевин Линь, Чарли Энгл
и Рэй Захаб

преодолели путь через Сахару

Трём экстремалам-бегунам из Тайваня, США и Канады удалось сделать практически невозможное — за 111 дней Кевин Линь, Чарли Энгл и Рэй Захаб пересекли без помощи транспорта и животных самую большую пустыню в мире — Сахару. Сделали это они не ради славы или спортивного азарта, а для того, чтобы привлечь внимание к проблеме нехватки питьевой воды на африканском континенте.

Их путь начался на побережье Атлантического океана в Сенегале 2 ноября 2006 года. Общая протяжённость маршрута составила 7 тысяч километров. В среднем путешественникам пришлось преодолевать более 60 километров в день, изнывая от жары в светлое время суток и страдая от холода по ночам.

С провизией, впрочем, им пришлось легче, чем многим пешеходам: еду и воду для спортсменов везли специально оборудованные внедорожники. Но даже несмотря на это, к концу путешествия каждый из бегунов потерял больше 10 килограммов веса и заполучил проблемы со здоровьем.

 

 Масахито Йошида

обошёл пешком четыре континента

Успешный японский программист в канун новогодних праздников 2009 года бросил свою работу, решив совершить невозможное: пройти вокруг света пешком. Начав свой путь в Шанхае, Масахито прошёл через весь Китай, Казахстан, Россию и Европу, прибыв в августе 2011 года к мысу Рока — самой западной точке Евразийского континента. На тот момент Йошида преодолел расстояние в 16 тысяч километров. Однако в Португалии маршрут путешественника не завершился. Перелетев в Северную Америку, он преодолел еще 6 тысяч километров от Атлантик-Сити штата Нью-Джерси до канадского Ванкувера. Из Канады неутомимый японец вылетел в Австралию, где совершил переход Мельбурн — Дарвин, и лишь после отправился в Азию, чтобы пройти финишную прямую до Шанхая и вылететь домой в родную Японию.

На обратном пути во Вьетнаме у Йошидо возникли проблемы со здоровьем, однако, рискуя не успеть до окончания срока действия визы, японец проходил по 30 километров в день, толкая за собой свою 50-килограммовую тележку. Во второй половине 2013 года путешественник завершил свой маршрут, пройдя в общей сложности по четырём континентам и проведя в дороге четыре с половиной года.

 

Эд Стаффорд

прогулялся вдоль Амазонки

Бывший капитан британской армии, легендарный исследователь и один из главных героев канала Discovery Эд Стаффорд стал первым в мире человеком, совершившим пеший переход вдоль реки Амазонки. На преодоление отрезка в 7 тысяч километров Эду потребовалась 860 дней. 

Вместе с напарником Эд пробирался сквозь девственные джунгли, прятался от браконьеров и наркоторговцев, проводил по несколько часов по шею в воде, боролся с ядовитыми насекомыми и опасными болезнями, но всё-таки вышел к устью реки летом 2010 года. 

Во время своего перехода Эд и его напарник документировали каждую минуту, смонтировав по окончании похода ленту под названием «Пешком по Амазонке», ставшую самым настоящим пособием по выживанию в джунглях Латинской Америки.

 

Сергей Гордиенко

прошёл 7 тысяч километров

Для того чтобы пересчитать путешествия знаменитого украинского экстремала и профессионального путешественника, не хватит пальцев. Гордиенко отличился не только пешими переходами: украинец справлялся по Амазонке, пересекал джунгли Южной Америки вместе с партизанскими отрядами, ездил на каяке по Заполярью, изучал тундру и многое другое.

В 2013 году Сергей совершил пешее путешествие длиной в семь тысяч километров. 55-летний мужчина посвятил его 100-летию первой русской полярной экспедиции, организованной уроженцем Украины Георгием Седовым. В самом начале перехода путешественника сбила машина, и он получил травму ноги. Но бросать начатое Сергей не собирался, и три недели спустя после происшествия выдвинулся в путь.

Путешественник вышел из поселка Седово (Донецкая область), дошёл до Архангельска и Онежского полуострова 16 января 2012 года и затем через Ярославль, Рязань и Ростов-на-Дону вернулся обратно 26 марта 2013.

Специалист по экстремальному выживанию в любую погоду ночевал в палатке, спасаясь от холода специальными техниками дыхания и постоянным движением. Никакой провизии с собой в дорогу Сергей не брал, покупая все по пути либо добывая пищу самостоятельно — рыбалкой или охотой, расставляя силки и примитивные капканы.

Останавливаться на достигнутом украинский путешественник не собирается: в следующем году Гордиенко хочет в одиночку совершить трансконтинентальный переход к Северному полюсу.

 

Кристофер Рехаге

обошёл весь Китай

Студент из Германии, изучавший китайский язык и искусство кинематографии, в свой 26-й день рождения в 2007 году решил получше узнать Китай и отправился в путь. К 25 октябрю 2008 года немец прошел 4646 километров пешком от Пекина до Урумчи. В день Кристофер преодолевал от пяти до 20–30 километров, ночуя в палатке, на открытом воздухе, на электростанциях и даже в храмах.

Один раз из-за проблем с визой путешественник был вынужден воспользоваться самолётом, однако не включил это в свой общий маршрут и, вернувшись в то место, где он остановился, продолжил поход. Каждый день Кристофер документировал на камеру, смонтировав небольшую хронику своего путешествия.

 

Жан Беливо

совершил кругосветное путешествие пешком

История канадского путешественника начинается в 2000 году. Потеряв свой успешный бизнес, 45-летний Жан Беливо, чтобы справиться с депрессией, решил совершить кругосветное путешествие пешком и без денег. Взяв с собой самое необходимое и трехколесную тележку, Жан вышел из дома в свой 45-й день рождения 18 августа 2000 года.

Пройдя через Северную и Южную Америку, Беливо остановился на побережье Атлантики, Однако, став к тому моменту достаточно известной личностью, получил в подарок от аргентинской авиакомпании билет до ЮАР. Перебравшись на соседний континент, мужчина продолжил свое путешествие. Пройдя насквозь Черный континент, Беливо оказался в Европе. Следующей точкой была Индия, затем Китай, Южная Корея, Филиппины и, наконец, Австралия и Новая Зеландия, откуда канадец вернулся домой. Всего Жан провел в пути 11 лет, не заработав ни цента. Все деньги он получал попрошайничеством, ночевал в палатке, тюрьмах и пожарных участках, ночлежках для бездомных и больницах. В Египте мужчина смог бесплатно вылечить зубы, а в Алжире перенёс операцию. Всего Жан преодолел по разным подсчетам 76 тысяч километров и побывал в 64 странах.

 

 Владимир Несин

почти 20 лет путешествует по миру босиком

В своё первое заграничное путешествие Владимир Несин отправился в 1996 году. Тогда он прошёл босиком Монголию, Китай, Вьетнам, Лаос, Таиланд, Малайзию и Индонезию. В сумме протяженность маршрута была более 9 тысяч километров, а длился поход 11 месяцев. С тех самых пор бывший тренер по самбо посвятил свою дальнейшую жизнь пешим путешествиям. За последние 17 лет Несин побывал более чем в 120 странах на пяти континентах, четыре раза был в Китае, столько же — во Вьетнаме. Все свои путешествия Владимир совершает босиком: ноги экстремала так загрубели, что выносят температуру раскалённых песков Африки и острые колючки азиатских джунглей. В день Владимир обычно проходит путь по 25–30 километров.

За 17 лет путешествий Несин испытал на себе укусы пчёл-убийц Центральной Америки, ядовитые растения, болезни и операции, но останавливаться не собирается. Экстремал принципиально не пользуется картами и компасами, ночует всегда в палатке, лишь изредка принимая приглашения местных жителей остановиться у них на ночлег.

Помимо родного языка владеет английским и испанским и является самым настоящим гражданином мира, что даже подтверждает соответствующий паспорт, который, однако, принимается не во всех государствах.  В Россию Владимир Несин приезжает раз в два-три года на пару месяцев, хотя на родине жилья у путешественника нет.

 

Читать онлайн «Берлин – Москва. Пешее путешествие», Вольфганг Бюшер – Литрес

Originally published under the title BERLIN-MOSKAU

© 2003 Rowohlt Verlag GmbH, Reinbeck bei Hamburg

ALL RIGHTS RESERVED

© Издательство, «Европейские издания» 2007.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Посвящается Сюзанне и Анне Делфине

Прощание

Однажды ночью, когда лето было в самом разгаре, я закрыл за собой дверь и отправился в путь: прямо на восток, насколько это было возможно. Ранним утром Берлин был совершенно тих. Я слышал только стук своих подошв по полу, затем по гранитным плитам. Воздух был насыщен сладостью – цвели липы, а Берлин был исполнен бодрости, но меня не слышал. Как всегда он лежал без сна и как всегда пребывал в ожидании, предаваясь путанным исполинским грезам, полыхавшим зарницами поверх нагромождения зданий. Ночью лил дождь, и, когда мимо прошел автобус, его стоп-сигналы прочертили красные линии на мокром асфальте. Движение становилось все более интенсивным, в аллеях кричали птицы, город, поеживаясь спросонья, вскакивал на ноги, скоро служащие сплоченными колоннами устремятся в свои бюро. Ко всему этому я был уже не причастен.

Последние дни пронеслись стремительно, и вот это утро наступило. Перекинуть через плечо самое необходимое, остальное, весь этот успокоительный балласт, – прочь. Закрыть за собой дверь, наутро другую, потом еще одну и еще – и дальше, дальше. Через Одер, Вислу, Неман. Через Березину и Днепр. Идти до самой ночи. До самого утра. До тех пор, пока не дойдешь. Нечто вроде стыда охватило меня из-за грандиозности замысла: сегодня я иду на Москву. Я был рад безмолвию Берлина. Любопытные взгляды я не смог бы вынести.

Сбоку движется нечто. Витрина, в ней отражается человек. Он шагает по темному зеркалу в своих новеньких оливково-зеленых военных брюках, в оливково-зеленой рубашке и добротных сапогах. Все это ему подарено, его поступь подчеркнуто бодра. Когда лето закончится, где я буду, зеркало? Витрина была из старого пузырчатого стекла, она задрожала, будто ветер пронесся над водной гладью, и отражение подернулось психоделической рябью. Отъехал трамвай, последний на долгое время, я прислушался к тому, как он удаляется, к его грохоту и завываниям. Затем он затих и скрылся на западе. Напоследок стало не по себе: комок в горле, промедление перед янтарным светом на полу, мысль о тех, кто остается…

Потом еще был супермаркет на восточной окраине города. Двое мужчин в шортах сидели на скамейке и ждали открытия магазина. Подошел третий. «Я усё пью! – кричал он. – Колу, пиво, шнапс – усё», и толкал перед собой тележку, как престарелая фрау Вайгель¹ на театральных подмостках города, который я теперь покидал. «Вали отсюда!» – завопила парочка на скамейке. Усёкавший парень свалил, затерявшись в наступающем дне, который имел цвет влажной извести и такой же запах. На самом деле последним впечатлением от Берлина стала дохлая мышь. Все ускользнули от ночной бойни, а она осталась лежать, и, хотя она была достаточно упитанная, ни одна кошка ее не съела. Мышь лежала, вытянув все свои четыре ножки, а неподалеку высилась безнадежная коробка детского сада, называвшегося «Сороконожка». И действительно, лихая сороконожка красовалась на его стене. Я прошел мимо издевки и мимо мыши, потуже затянул рюкзак, достиг спасительного последнего поворота – и был таков.

Аллея призраков

За первый день в дороге не произошло ничего особенного, за исключением того, что я шел и шел, и в первой встречной после Берлина деревенской лавке купил себе набор для шитья, который тут же выбросил. Оставил только ножницы: они были очень легкими, а это – самое главное. Ножницы оказались такими миниатюрными, что постоянно соскальзывали с кончиков пальцев, но благодаря некоторому упорству и тренировке мне удалось нарезать пластырь полосками, чтобы заклеить мозоли на правой ступне, пока не было пузырей. Всегда болела правая нога, и никогда – левая, так оставалось до самой Москвы.

День, начавшийся известковой бледностью, стал жарким и душным, я прошел уже деревушку Вердер. На восточном берегу Эльбы имена населенных пунктов, как койки пролетариев в Берлине двадцатых годов, заняты сразу двумя-тремя претендентами ². Мальхов. Вустров. Глинике. Вердер возник во время Тридцатилетней войны, но пока я через него шел, он притаился и делал вид, будто его здесь нет: дворы были заперты и спрятаны за желтыми кирпичными стенами высотой в человеческий рост, а каменная церковь укрылась под древними каштанами. Я посидел немного в их тени, и Вердер опять остался в одиночестве со своими коммунистическими улочками, названными в честь Карла Маркса и Эрнста Тельмана, со своими трогательными песчаными дорожками, со своей звенящей и жужжащей полуденной тишиной, в которой слышалось нечто гнетущее и демоническое.

Подъехал велосипедист и захотел поболтать. Его путь лежал до Мюнхеберга и обратно. Я пробормотал что-то по поводу более длинной прогулки и расстался с ним. Уже за несколько недель до начала путешествия у меня возникло сильнейшее нежелание подвергаться расспросам. Я хочу это сделать – какие могут быть объяснения? Я быстро шел через тихие деревеньки, по полевым тропам, сторонясь людей и их любопытных взглядов.

Прямой путь на восток теперь представлял собой лишенную тени песчаную дорогу через Красный Торфяник – лощину, кишащую тысячью микроскопических жизней и смертей. Здесь кипела непрерывная работа. В воздухе – вихрь крыльев, а внизу в траве трудилась целая армия миниатюрных тел: прожорливые насекомые в чешуйчатых панцирях, коричневых, черных, сине-зеленых с металлическим отливом. Лощина жужжала и стрекотала, я замер, чтобы не нарушать чистый полуденный шелест шумом своих шагов. Через некоторое время мой слух различил пульсацию, обладавшую ритмичной монотонностью современной танцевальной музыки. Нахлынуло, отхлынуло, взмыло высоко вверх. Торфяник бурлил и танцевал. Звуковые потоки захлестывали меня, волны лощинной музыки слышались отчетливее, я удивился, что никогда прежде не ощущал столь ясно звучание космоса, мне пришло в голову, что Красный Торфяник одновременно посылает сигналы и принимает их как огромная спутниковая антенна, настроенная на внеземные частоты. Мысль об этом не была сверхъестественной для выходца из Берлина. На единственном, возведенном из руин холме ³ этого города до сих пор высились огромные купола установки, во времена холодной войны прослушивавшей Восток как прослушивают ребенка с больными легкими. И всегда в Берлине появлялись безумные пророки, возвещавшие о существовании тайного передатчика, нами управляющего и нас мучающего. Мне вспомнился человек-передатчик, много лет назад бегавший по городу с длинными колыхающимися антеннами на голове. Вот где он мог бы поймать волну – здесь, в Красном Торфянике, он бы исцелился. Я открыл глаза и увидел, как у моих ног маленькая армия больших красных муравьев растаскивает на части бабочку Павлиний глаз. Ее напудренные крылья дрожали, словно она собиралась улететь, но это было лишь следствием того ожесточения, с которым красные палачи рассекали тело, – бабочка была уже мертва.

Я вышел на старую Рейхсштрассе рядом с мотелем «У Ани», и мир снова выглядел привычно, как в телевизоре. Я заказал себе бутерброд с овечьим сыром, много воды, и сбросил рюкзак на стул. Он стал для меня тяжелым, слишком тяжелым, мне необходимо был что-то сделать до перехода через Одер. Мне казалось, что я упаковал лишь самое важное, но теперь я понял, что должен обойтись гораздо меньшим.

Под вечер я добрался до места последнего большого сражения Второй мировой войны – Зееловских высот. За Мюнхехофом, как путевой указатель, лежал пергаментный пузырь высохшей на солнце мертвой лягушки, а перед Янсфельде – лисица с разбитой головой. От рапсовых полей на холмах под Дидерсдорфом несло облако пыльцы, окрасившей меня в желтый цвет, дивизия гигантских красных комбайнов медленно двигалась навстречу грозовому фронту, небо становилось все более черным. Я достиг Зеелова в тот момент, когда разразилась буря, по счастью одним из первых домов на этой стороне города оказалась гостиница.

Пока бушевала гроза, за тремя столиками в ресторане гостиницы трое мужчин коротали три одиноких вечера. Один из них был одет в вельветовую куртку и имел вид английского режиссера, снимающего фильм о жизни животных, он заказывал один чайник чая за другим и сосредоточенно вносил поправки в сценарий, как будто проводил вечер в уединении режиссерской палатки под проливным тропическим дождем. Он был как стоик в южной колонии. Тот, кто выживает. Другой был мужчина со взглядом Лу Рида ⁴, занесенного сюда по воле случая. Тишина палатки английского режиссера казалась ему невыносимой. Таких людей тропики укрощают, вводят в искушение и в конце концов проглатывают. Сверкающие безумием глаза, скрытые красным стеклами очков, искали товарища по несчастью, чтобы вместе противостоять меланхолии муссона, и стоило зазеваться хотя бы на секунду, как он тут же наладил бы понтонное сообщение между столиками.

Я не стал этого дожидаться. Я взял карманный фонарик и пошел к солдатскому кладбищу. Фонарик мне не понадобился: при полной луне надписи на зееловских камнях были хорошо различимы, они читались как истрепанные карточки из длинного библиотечного ящика какого-нибудь гуманитарного факультета, скажем, в Марбурге. Майер. Конрад. Валентин. Шиллер. Дойч. Зюс. Юнг. Все они были мертвы. Я попытался себе представить, какой могла бы стать эта страна, если бы они все были живыми людьми, а не надписями на камне. Незавершенный труд, несовершенная революция. Немецкий Поуп тоже был здесь, старый, сломанный. Шмелинг. Альберс. Одного звали Гутекунст. Типичное изобретение Мартина Вальзера ⁵, Леберехт Гутекунст или что-нибудь в этом роде, но размышлять о Германии было не время. Камни уже гудели в унисон и раскачивались, все кладбище насвистывало теперь знакомую мелодию: Where have all the Mayers gone? Где все Майеры теперь, где они остались?⁶ Все Дойчи. Все Зюсы. Все Юнги. Этим Юнгам, мальчишкам, в 1945-м не исполнилось даже двадцать, это была бойня восемнадцатилетних, только что со школьной скамьи. Большинство из них было зарыто в неглубоких воронках от разрывов мин, произошло так не из-за нацистской озлобленности или пацифистского ужаса, но потому что бойня была беспорядочной, быстрой, жестокой и ничего другого не оставалось. Чаще всего на камнях в Зеелове встречалось имя «Неизвестный».

 

Я устал, настроение было ужасным. Я все шел и шел, бесконечно перебирая эти имена и эти истории, двигаясь кругами по густо усеянной надписями земле. Я думал о стране, в которой на протяжении нескольких дней или даже недель можно не встретить ни единого человека. Я достал пиво и присел на могилу, на ней значилось «Неизвестный». Какая насмешка. Неизвестного здесь не было ничего. Все было известно, я всегда точно знал, где я шел и где останавливался, а случалось мне чего-либо не знать, как поблизости непременно отыскивался кто-нибудь и все мне растолковывал.

До этого в военном музее Зеелова мне объяснили, что я полдня ходил по Аллее Повешенных и завтра пойду по ней дальше. Весной сорок пятого так называлось все длинное шоссе от Мюнхеберга до Кюстрина на Одере – между нами, вы же понимаете, СС. Да, я, конечно, знал. Необычные плоды висели тогда на деревьях, тень которых меня привлекла. Эсесовцы совершенно обезумели в поисках деликатесов. В то время как справа и слева от военной дороги люди гибли как мухи, и дикий, не вполне безосновательный страх перед русскими принуждал их к самым отчаянным поступкам, эсесовцы, украшавшие таким образом деревья между Одером и Мюнхебергом, похоже, испытывали не столько желание отправиться на фронт, сколько смертельную ярость по отношению к собственному народу. Дезертиров отыскивали быстро и долго с ними не церемонились. Пошел, вверх на грузовик, стой там, под липой, да, вот под этой, эта годится, петля на шею и жми на газ. Следующий. Эсесовцы давали волю той же оскорбленной мстительности, что и помешанный жених из Берлина ⁷. Когда все уже проиграно, мы хотим еще раз показать невесте, кого она не заслуживает. Кого немецкий народ оказался недостоин. Что мы, извлекшие его из болота германской посредственности, думаем о его предательстве по отношению к фюреру.

Я почувствовал, что кто-то сидит рядом со мной, я не смотрел туда, я и так знал – кто. Как быстро нагнал он меня, уже в первый вечер, и теперь будет сопровождать всегда: его путь стал моим, мой же путь был дорогой Наполеона и группы армий «Центр», которая была и его дорогой. Я шел на Москву, и ко мне привязался земляк-однополчанин, чтобы слегка действовать мне на нервы своими нашептываниями про воронки и про повешенных. Мне оставалось только спросить его имя и выслушать его рассказы, этого требовала историческая вежливость. Я знаю тебя, бормотал я, ты – гимназист из Мюнхена с «Фаустом» в кармане униформы. Я знаю тебя по зееловскому музею, они собирают там подобные случаи в сером покореженном шкафу для документов; после ограбления его стальные дверки скрипят, да-да, здесь имело место настоящее ограбление, – так далеко заходит любовь к немецкой истории. Я знаю о тебе все. Оторванный от Гете и брошенный в апрельскую трясину проваливающегося Восточного фронта, ты должен был удерживать Зееловские высоты, последнюю линию обороны перед Берлином, и вот три часа утра, и девять тысяч русских орудий и минометов начинают грохотать, вырывая тебя из тяжелого сна и вдавливая обратно в твою земляную нору, и сто сорок три русских зенитных прожектора одновременно вспыхивают и ослепляют тебя, и все это происходит 16-го апреля 1945 года. Это будет теплый солнечный весенний день. Иван перепахивает Одербрух⁸, Фриц стреляет с высот по наступающим, к вечеру многие русские мертвы, а, возможно, и ты, гимназист, ты, ищущий спасения в «Фаусте» часть первая и вторая, пытающийся все это вынести, ты цепляешься за то, что ты, собственно, есть и чем остаешься, а это – школьный Гете, и ты повторяешь по памяти с трясущейся челюстью «Пасхальную прогулку» здесь, в кровавой трясине, а вокруг тебя трещат автоматные очереди, взрываются мины и так далее – я оглянулся, но рядом никого не было. Но я знал, кто это был. Не тот, о ком поведали камни и музей. Некто, совершенно потерянный среди далей, самый потерянный из всех. Ни камня, ни места, ни имени – ничего. Мы не знаем друг друга, он – мой дед. Он не знает, что я существую, я не знаю, как он умер и где лежит, никто этого не знает. Будь спокоен, шептал я, я пройду по тебе так, что ты этого не заметишь. Будь совершенно спокоен, я пройду сквозь тебя, как ветер.

У костра

Передо мной была Польша. Сидя на плотине, я наблюдал, как из двух фабричных труб на том берегу Одера вытекает дым, густой и солидный, будто в старой оптимистической кинохронике, он поднимался все выше и выше, как черное знамя, затем налетел западный ветер и погнал его далеко на восток. Я обернулся в сторону Германии, где солнце на закате еще раз осветило битые кирпичи дома сезонных рабочих, расположенного у основания плотины. Дым, ветер, низкий сгорбившийся старый дом – на мгновение я ощутил запах зимы, ожидавшей меня впереди, далеко-далеко, на других берегах. Взошла африканская луна – огромный апельсин, повисший над Одербрухом. Сразу за садом, окружавшим кирпичный домик, начинались поля. Косули шуршали, подбирая плоды. Отсюда началось наступление на Зееловские высоты, и война так обильно удобрила землю, что охотники за военной амуницией до сих пор копались в поисках касок, оружия и орденов.

Там на высотах жил старый солдат. Сегодня утром я сказал ему, куда направляюсь, и он меня обругал: «Вы гоняетесь за фантазией, молодой человек, вы просто фантазер! Я был летчиком, я перевозил раненых от Ладожского озера в Кенигсберг. Мой «Ю» делал двести километров в час, я летел пять-шесть часов. Лес, лес, ничего, кроме леса, тысячи километров леса, а до Москвы еще вдвое дальше. Чего вы хотите? Ищете работу? Идите ко мне на поле и с моими деньгами летите себе потом в Москву, впрочем, чушь, лучше всего летите-ка вы не в Москву, а на Майорку».

Я позвонил ему из телефонной будки на обочине, не зная точно, чего, собственно, от него хочу. Я ответил, что не полечу на Майорку и не буду работать на его поле, и он продолжил меня ругать: «Зачем вы ищете смерти? Вы не пройдете даже через поляков, они забьют вас насмерть. И дальше – ах, бросьте, пока вы доберетесь до Москвы, вы погибните трижды. Ноги сводит судорогами, это свыше человеческих сил, вы останетесь лежать в уличной яме, никто вас не подберет. Если бы у вас, по крайней мере, был спутник. Да вы сошли с ума!»

Я спрашивал себя, чего мне от него нужно, и отвечал: мне нужен был жест, одно слово, словесный амулет. Что-нибудь, способное меня защитить, что-нибудь, благодаря чему призрак моего деда опознает меня при встрече. Я хотел получить благословение старого солдата. Но он мне его не дал – я повесил трубку, положив конец его проклятиям, и пошел дальше. Возможно, это меня расстроило бы, если не еще один неожиданный телефонный разговор, который меня занимал настолько, что заставил сойти с шоссе и привел через Горгаст сюда, на Одер.

В доме сезонных рабочих, скрытом теперь темнотой, жил один человек, с ним я познакомился больше двадцати лет назад: он был восточным немцем, а я – западным. Мы встретились в Восточном Берлине, на не запомнившемся мне спектакле в театре Брехта. После этого мы потеряли друг друга из виду. Вчера вечером в гостинице, пролистывая брошюру о прусских следах в Одерланде⁹, я обнаружил его имя и номер телефона. Анонс извещал о его выставке, он был художник. Раньше он жил на самой восточной окраине Восточного Берлина, в маленьком домике, весьма похожем на этот, расположенном в саду, полном складных стульев и незаконченных деревянных скульптур. Только теперь он жил на самом краю Германии, а не Берлина, забраться еще восточнее было просто невозможно. При этом он совсем не был романтиком, скорее ученым естественнонаучного склада. На мой первый вопрос по телефону – что тебя привело сюда? – он ответил, что у каждого своя программа, и, когда обстоятельства благоприятствуют, она выполняется.

Мы сидели на поле, где шелестели косули, он развел костер, который теперь медленно угасал, спустилась ночная прохлада, холодный воздух ластился к нашим голым ногам и нагревался от еще не остывших кирпичных стен, он пах травой, сеном, мусором и прочими земными вещами. Художник говорил о домашних делах, которые нужно было завершить до зимы, о работе в Берлине, о благотворной удаленности от Берлина, и рассказывал о других местных переселенцах; среди них были потомки знати, переехавшие сюда спустя пятьдесят лет после изгнания их семей, они иногда покупали его картины. Все это было необычно и удивительно: у моей игрушечной марклиновской страны¹⁰ появились обширные окрестности, снова возникли окраины, полупустые восточные провинции. Берлин находился в двух днях пути от меня, и я ощущал себя погруженным в мир Эрнста Вихерта¹¹, в котором оставивший столицу художник и потомки исчезающего поместного дворянства приглашали друг друга на чай, и я теперь ясно видел, что Вихерт был меланхоличным братом Марка Твена: гекльберрифинново настроение с кошками и тетками, речкой и лунным светом было все-таки по своей сути очень немецким, особенно это чувствовалось здесь, в Остэльбии¹². Костер догорел, мы затоптали тлеющие угли, огромный апельсин поднялся выше и превратился во вполне сносную июльскую луну. Это надолго стало моим последним впечатлением от Германии.

На другое утро я произвел инвентаризацию и долго разбирал вещи, пока мой красивый новый рюкзак не опустел. Я оставил его здесь, взял взаймы потертый, старый, наполовину меньше, и сложил в него рубашку, брюки, пару носков (другую рубашку, брюки и пару носков я надел на себя), а также почти ничего не весивший дождевик, шерстяной свитер, который мне пригодится холодной русской осенью, бритвенные принадлежности, тетрадь с записями, карты и спальный мешок. Самое важное было у меня на ногах – сапоги. Этот рюкзак прилегал к спине совсем по-другому. С ним можно было отправляться в путь. Теперь я уже в самом деле был готов: только сейчас, думал я, все начинается всерьез.

Под выцветшим летним небом я шел к границе. На Аллее Повешенных не было теперь ни единого дерева и она называлась улица Дружбы. Она вела прямо к Одеру. Отсутствие тени, жара и прямизна дороги давали заранее почувствовать ожидавшую меня бескрайность Востока. В течение получаса я шел вдоль края одного и того же пшеничного поля, а до этого – между полями подсолнухов. Молодые люди промчались мимо меня в шикарном автомобиле так, словно были в бегах. На кладбище в Китце я лежал под липами и каштанами, наблюдая, как улитка взбирается на могильную плиту Эмиля и Мины Мунк. Жена пережила мужа на двадцать два года.

Никто мной не заинтересовался, когда я переходил Одер. Из-за наводнения течение было быстрым, река несла ветки деревьев, которые она прихватила на своем пути из Силезии. Бурля и клокоча, спешила она между заброшенными, покрытыми паутиной казармами на немецкой стороне и дремлющим под полуденным зноем пограничным пунктом на восточном берегу. Несколько минут на мосту раздавались мои шаги, и вот я уже в Польше. Показалась мощная крепость из красного кирпича, на самой вершине крепостной стены сидел парень и смотрел на поток.

Есть Кюстрин и Кюстрин: нынешний и настоящий. Первый из них – сразу налево, он обозначен дорожными знаками и завешен ценниками, но я проигнорировал шанс запастись освежающими напитками и свернул направо, в заросли. Через несколько шагов я оказался у мощной городской стены, возведенной в том же стиле, что и увиденная с моста крепость. Ацтекское по масштабам сооружение из прусского кирпича. На табличке значилось: заповедник для летучих мышей. Что-то шлепнуло по воде. Рыбак бросил приманку в зеленую от водорослей воду крепостного рва. В стене были ворота, я прошел через них и оказался перед широкой песчаной дорогой. Она вела прямо в центр, и только обочина из больших гранитных плит указывала на то, что эта дорога когда-то была главной улицей исчезнувшего города, а эти неровные плиты служили ее тротуаром. Фазан выпорхнул из высокого кустарника, буйно разросшегося по обеим сторонам улицы. Когда я отодвигал ногой ветви, показывались полуразрушенные фундаменты некогда лучших домов Кюстрина, их обрушившиеся погреба, доверху заполненные запасами земли и мусора. Вымощенная булыжником улочка стороной пробиралась сквозь заросли к большой яркой надписи «Макдональдс», сиявшей в Новом Кюстрине, однако именно здесь, где на высокой мачте развевался польский флаг, раньше стоял замок. Ацтекское настроение сохранялось. Было безветренно. Флаг висел, как увядший цветок агавы на высоком стебле. Это отнюдь не прусские Помпеи, как называли некогда Кюстрин. Не римский день, вырванный по прихоти богов из полнокровной жизни. Скорее доколумбов упадок – заросший, оставленный и забытый плод столетнего равнодушия, а не вулканическая прихоть одного-единственного утра.

 

Я вошел в призрачное пространство исчезнувшего замка, прошел по его призрачным коридорам, постоял в его призрачных залах – из всего этого здесь сохранился только обгоревший фрагмент дубового паркета. Я подошел к окну, во всяком случае, когда-то здесь была стена, а в стене – окно. Оно выходило во двор замка. Возможно, это было именно то окно, у которого ранним утром появился кронпринц Фридрих¹³: его заставили, это было частью наказания – стать свидетелем событий, вскоре произошедших внизу. Фридрих в слезах просил фон Катте о прощении, а тот вел себя мужественно перед лицом смерти, – об этом с одобрением сообщает в Берлин его духовник, возмущенный отцом-тираном, который выдумал жуткую сцену в качестве мести, а заодно и воспитательной меры для принца. Фон Катте надеялся остаться в живых. Он до последнего верил, что ему сопутствуют благоприятные знаки; а то, что впоследствии все вышло иначе, вряд ли пошатнуло его мировоззрение. Он отважился не только поддерживать молодого человека, будущего наследника трона, в его личном эскапизме, но и планировал вместе с ним побег в Англию. Он знал, что это преступление. В блеклом утреннем свете 6 ноября 1730 года оказалось, что оно карается смертью. «Je meurs pour vous, mon prince, avec mille de plaisirs. Ради Вас, мой принц, я гибну с великой радостью», – крикнул он вверх, к окну, прежде чем на его голову обрушился меч правосудия.

Гекльберрифинново настроение из сада художника не проходило еще целый день и целую ночь. Шелестели каштаны. Шумели реки. Я лежал на траве. Одер и Варта соединялись как раз под бастионом, у которого я задремал: сон замка захватил и меня. Я проснулся. Парень, которого я заметил в самом начале, все еще сидел на прежнем месте. Загоревшее лицо, разметавшаяся соломенная шевелюра и потрескавшиеся губы придавали ему вид юнги с Миссисипи, которым он очевидно не был, поскольку не собирался заботиться о своем корабле, – он постоянно смотрел через реку на запад, как будто чего-то ждал. Я был бы рад, если бы он ждал где-нибудь еще, ведь ночь была теплой, а место хорошим, у меня не было других планов, и хотелось остаться здесь. Я спустился вниз к круглосуточному бару у границы, чтобы купить воды и шоколада, подождал, пока влюбленные парочки скроются из развалин, забыл о фальшивом юнге и решил быть единственным человеком в Кюстрине.

Я проснулся от сорочьей трескотни и поднимающейся от воды утренней прохлады, вытащил карту Польши, провел прямую длиной в семьсот километров от Кюстрина до Белостока, мысленно прошел севернее Познани к готическому Торуню, перешел Вислу, преодолел путь через Восточную Польшу до белорусской границы, перебрался на другую сторону к Гродно, встал на ноги, потянулся, заметил, что бродяга исчез, обернулся еще раз к Германии, взял рюкзак – и захлопнул за собой эту дверь.

Пешие прогулки | Определение, типы и факты

походы

Просмотреть все медиа

Похожие темы:

альпинизм гулять пешком пеший туризм отдых марши Неймегена

Просмотреть весь связанный контент →

походы , прогулки на природе как вид отдыха. Особенно среди тех, кто ведет сидячий образ жизни, пеший туризм является естественным упражнением, которое способствует физической подготовке, является экономичным и удобным и не требует специального оборудования. Поскольку туристы могут идти так далеко, как хотят, они не испытывают физического напряжения, если только они не ходят среди холмов или гор.

Многие люди гуляют в одиночку, в основном по выходным или праздникам, но молодежные клубы и другие группы устраивают прогулки или походы. Нормальная длина прогулки составляет от 7 до 12 миль (от 11 до 19 км) за полдня или от 12 до 20 миль (от 19 до 32 км) за целый день. Эти организованные прогулки, сочетающие упражнения с отдыхом в сельской местности, проходят в сельских районах, окружающих большие города, и проходят по запланированному маршруту. За пределами большинства густонаселенных европейских городов есть пешеходные тропы.

Для регулярных и интенсивных прогулок доступны услуги, предлагаемые такими ассоциациями, как Ассоциация бродяг в Великобритании и Общество дикой природы в США. Эти организации поощряют пешие прогулки и защищают пешеходные дорожки, узкие дорожки и полосы отвода в парковых зонах и признанных открытых пространствах в районах природной красоты от посягательств строителей, местных властей и национальных предприятий. Они также помогают туристам в получении жилья в общежитиях и путем обмена информацией и услугами позволяют жителям одной страны заниматься этой деятельностью в других странах. Конференция Аппалачской тропы (США) с помощью организаций-членов в 14 штатах поддерживает кемпинги и тропу протяженностью более 2000 миль (3200 км) между горой Катадин в штате Мэн и горой Оглторп в Джорджии; публикует информацию о состоянии лагерей и тропы.

Пешие прогулки являются основой многих видов спорта, а также широко рекомендуемой и практикуемой формой физической подготовки.

Например, походы составляют большую часть альпинизма; опытные альпинисты знают, что они должны подготовиться к длительным и трудным походам по низинным тропам, ледникам и снежным полям. Кемпинг с рюкзаком, охота, катание на беговых лыжах и ходьба на снегоступах, а также спортивное ориентирование — это другие виды спорта и спортивные мероприятия, в которых пеший туризм играет важную роль. Способность проходить значительные расстояния без переутомления (способность, обычно приобретаемая с практикой) также увеличивает удовольствие от таких других занятий, как наблюдение за птицами, прогулки на природе, всевозможные экскурсии и даже осмотр достопримечательностей.

Пешие прогулки используются в качестве проверки пригодности, особенно в Англии, где они включены в план герцога Эдинбургского для мальчиков и девочек, а также в Швеции и Нидерландах. В Швеции в начале 1930-х годов это был национальный тест на пригодность, а к 1970-м годам более трех миллионов шведских мужчин, женщин и мальчиков обладали значком временной квалификации.

Марши в Неймегене в Нидерландах, организованные Голландской лигой физической культуры, открыты для всего мира как в гражданской, так и в военной категориях. Испытание включает в себя четырехдневную ходьбу подряд на расстояние до 35 миль (56 км) каждый день, в которой принимают участие около 12 000 человек.

Редакторы Британской энциклопедии Эта статья была недавно отредактирована и дополнена Адамом Августином.

Департамент охраны окружающей среды штата Нью-Йорк

Перейти к основной навигации

Будьте готовы к следующему походу, просмотрев нашу веб-страницу HIKE SMART NY, прежде чем отправиться в путь.

От захватывающих дух горных пейзажей до горизонтов городов, густых лесов и многокилометровой береговой линии — Нью-Йорк может похвастаться разнообразным ландшафтом, и что может быть лучше, чем отправиться в пеший поход. В штате есть тысячи миль троп для туристов всех способностей, хотите ли вы прогуляться по Аппалачской тропе или отправиться с семьей на короткую экскурсию по живописным местам.

Если вы можете ходить, вы можете идти пешком. А если вы не можете ходить или у вас проблемы с ходьбой, многие тропы доступны для людей с ограниченными возможностями.

DEC поддерживает пешеходные тропы на многих участках лесного заповедника в парках Адирондак и Катскилл, а также в государственных лесах, зонах управления дикой природой и уникальных территориях. Большинство троп отмечены цветными дисками, прикрепленными к деревьям. Путеводители и карты, соответствующие этим маркерам, были разработаны для многих мест.

Найдите свое следующее приключение, используя DECinfo Locator — интерактивную карту, полную пешеходных троп, парковок, кемпингов, навесов, природоохранных сервитутов и другой информации, которая поможет спланировать поход по землям, находящимся под управлением государства.

Регистрационные боксы, как правило, располагаются вблизи основных точек доступа и парковок. Хотя большинство троп, поддерживаемых Департаментом охраны окружающей среды (DEC), помечены, туристам рекомендуется сверяться с топографическими картами или другими путеводителями, когда они планируют отправиться в отдаленные районы.

Нервничаете из-за того, что впервые отправляетесь в поход? Подумайте о том, чтобы нанять гида на открытом воздухе. Ассоциация экскурсоводов штата Нью-Йорк (уходит с веб-сайта DEC) Новичкам также может быть интересна программа Becoming an Outdoors-Woman (BOW), предназначенная для обучения женщин навыкам активного отдыха. Он предоставляет женщинам информацию, поддержку и практическое обучение навыкам на открытом воздухе, таким как рыбалка, стрельба, стрельба из лука, охота, отлов, фотосъемка на открытом воздухе, карта и компас, выживание, кемпинг, гребля на каноэ и приготовление пищи на открытом воздухе. Семинары «Стать женщиной на открытом воздухе» предназначены в первую очередь для женщин, у которых мало или совсем нет опыта активного отдыха. Это трехдневные семинары, которые предлагают множество различных занятий в течение выходных.

Информация о безопасности походов, правилах и этикете.

Посмотрите эти ролики о безопасности походов и о том, что нужно для походов, а также посмотрите другие ролики на канале DEC на YouTube.

Куда отправиться в поход

Пешеходные тропы можно найти по всему штату. Вот ссылки на некоторые выделенные маршруты. Чтобы узнать о других пешеходных тропах на землях DEC, посетите страницу «Места для посещения».

• Большие зимние походы
• Великие осенние походы
• Великие весенние походы
• Отличные летние походы
• Дневные походы в Адирондак

Нашивка Trails Supporter

Нашивка Trails Supporter доступна за 5 долларов США во всех торговых точках, где продаются спортивные лицензии, через Интернет и по телефону 1-866-933-2257. Доходы от патча помогают поддерживать и улучшать безмоторные маршруты по всему штату Нью-Йорк.

Защитите себя

Скачать Hike Smart
NY Hiker Responsibility
Код и 10 Походы
Раздаточный материал Essentials (PDF)

• Важные советы и рекомендации по безопасности для всех видов отдыха на свежем воздухе.
• Походные тропы могут быть неровными и извилистыми — они не обслуживаются как парковые дорожки — носите ботинки или обувь, предназначенные для пеших прогулок. Ношение кроссовок, сандалий или другой обуви на тропах может быть неудобным и может привести к травмам.
• Знать правила и положения.
• Узнать прогноз погоды; планировать и готовиться на основе текущих и прогнозируемых условий.
• Знайте и планируйте маршрут и местность, по которой вы планируете идти, а также условия, с которыми вы можете столкнуться.
• Adirondack Backcountry Information предоставляет общую информацию, сезонные условия и конкретные уведомления о закрытии и других ситуациях, связанных с тропами, дорогами, пешеходными мостами, автостоянками, навесами, кемпингами и многим другим.
• Упакуйте ежедневный набор из 10 предметов первой необходимости.
• Держитесь вместе во время групповых походов — всегда держите, по крайней мере, человека перед вами и человека позади вас в поле вашего зрения, а всю группу — в пределах слышимости.
• Входить и выходить из всех журналов регистрации, с которыми вы сталкиваетесь — для групп должен входить только один человек.
• Позвоните по номеру 1-833-NYS-RANGERS (1-833-697-7264), чтобы сообщить о потерянном, раненом или раненом туристе или о другой чрезвычайной ситуации в удаленной местности.
• Подумайте о том, чтобы нанять проводника на свежем воздухе, если вы новичок в походах. Найдите лицензированное руководство DEC.

Уважайте других

Будьте уважительны и вежливы по отношению к своим товарищам по приключениям, следуя правилам дорожного этикета:

• Будьте вежливы со всеми другими пользователями, независимо от их вида спорта, скорости или уровня навыков.
• Поход гуськом, особенно при сближении с другими туристами.
• Держитесь правой стороны и обгоняйте слева, когда это будет безопасно и уместно.
• Разрешить более быстрым пешеходам проходить мимо.
• Подходя сзади, вежливо сообщите им о своем присутствии и желании пройти.
• На узких тропах уступайте дорогу приближающимся пешеходам. Путешественники, спускающиеся в гору, должны уступать дорогу туристам, идущим в гору.
• Путешественники по пешеходным мостам и мостам через болота имеют преимущественное право проезда, позвольте им завершить переход, прежде чем ступить на мост или другое сооружение.
• Держите домашних животных под контролем.
• Наслаждайтесь и уважайте дикую природу на расстоянии и никогда не кормите ее.
• Паркуйтесь на специально отведенных стоянках — не блокируйте ворота, въезды, выезды или другие транспортные средства.

Внесите свой вклад в защиту земель и вод Нью-Йорка

• Знайте правила района, где вы будете путешествовать.
• Знайте принципы не оставлять следов (уходит с веб-сайта DEC)
• На многих землях DEC нет мусорных баков. Не мусори — забери мусор с собой.
• Не удаляйте и не повреждайте маркеры.
• Оставайтесь на тропах — не вытаптывайте растительность, особенно чувствительные высокогорные растения.
  
• Идите по грязи и лужам на тропах, а не вокруг них, чтобы избежать дальнейшей эрозии и расширения троп.
• Держитесь подальше от крутых, высокогорных троп в сезон весенней грязи.
• После похода и перед тем, как сесть в автомобиль, встряхните или стряхните одежду и очистите протекторы ботинок, чтобы избежать распространения семян инвазивных видов.

• Бэккантри Адирондак. Информация о доступе, инфраструктуре для отдыха на свежем воздухе и условиях для тех, кто планирует отправиться в поход, на велосипед, в лагерь, на весло, на лодку, на охоту, на рыбалку, катание на лошадях, на снегоступах или снегоходах в бэккантри Адирондак.

• Информация о бэккантри Катскилл — Доступ, условия отдыха на свежем воздухе и другая информация для тех, кто планирует посетить бэккантри Катскилл
• Поход с нами — Кэтскиллс — Приходите увидеть Кэтскиллс, как никогда раньше!

• Неизведанные тропы. В штате Нью-Йорк есть много очень популярных пешеходных троп.
  Но как насчет менее известных скрытых жемчужин? Найдите малоизвестные тропы в Нью-Йорке для тихой прогулки вдали от толпы.
• Однодневные походы в Адирондак. Эти маршруты считаются отличными семейными походами весной, летом и осенью. Из-за их более низкой высоты они являются отличной альтернативой во время переходов между сезонами, например, в грязевой сезон весной.
• Походы первого дня — найдите ближайший к вам поход, чтобы отпраздновать Новый год.
• Великие зимние походы. Отправляйтесь в большой зимний поход по местам штата Нью-Йорк.
• Великие осенние походы. Отправляйтесь в большой осенний поход по местам штата Нью-Йорк.
• Великие весенние походы. Отправляйтесь в большой весенний поход по местам штата Нью-Йорк.
• Великие летние походы. Отправляйтесь в великолепный летний поход по местам штата Нью-Йорк.

• Fire Towers — список пожарных вышек, открытых для публики в штате Нью-Йорк.
• Catskill Hikes — Популярные пешеходные маршруты в Catskills
• Советы по весеннему отдыху — Ранняя весна приносит «сезон грязи», непредсказуемую погоду и паводки
• HIKE SMART NY — Советы по планированию, упаковке, что взять с собой, надеть и что делать в случае неприятностей для тех, кто выходит на улицу.

  No related posts.